– Володя... я попала в аварию.
– Света, ты понимаешь, сколько мне стоила эта встреча? – с раздражением отозвался муж, нарушая тишину больницы. – Я ведь предупреждал, что занят сегодня!
– Володя, – перебила я, сжимая больничный телефон так сильно, что пальцы побелели, – я в больнице. Произошла серьёзная авария.
– Что значит «серьёзная»?
– Трещина в позвоночнике. Врач предупреждает о возможных осложнениях. Мне нужна операция, и я...
– Господи, Света! – вырвалось у него, и на мгновение я подумала, что он наконец понял. Но следующие его слова разрушили мою надежду. – Когда операция? У меня завтра важная презентация проекта, не могу же я всё бросить и...
– Завтра утром, – прошептала я. – В восемь.
– Ну, хорошо, – вздохнул он, и я слышала, как он перелистывает бумаги, – я постараюсь освободиться. Но это всё очень некстати.
Некстати. Моя возможная инвалидность была для него неудобством.

За столиком сидел он. Мой муж. А напротив девушка моложе нашей дочери. Петр держал ее руку в своей и смотрел на нее так, как когда-то смотрел на меня.Симпозиум в Москве. Плохой кофе. Фикус, который я должна была полить. Ложь. Каждое слово, сказанное им сегодня утром, было ложью.Мои руки сами взяли тарелку с тыквенным супом – его любимым. И опрокинули ему на голову. Оранжевая масса потекла по его лицу, заляпала очки и дорогой пиджак.Наша история закончилась. Но моя только начиналась.

– Доброе утро, Вероника Александровна, – голос Дианы был профессионально приветливым. – Вы сегодня чудесно выглядите.«Интересно, каково это – смотреть в глаза жене мужчины, с которым ты спишь?»– мелькнуло в моей голове, но я лишь улыбнулась в ответ:– Спасибо, Диана. Вы тоже, как всегда, безупречны.Я заметила легкий запах духов – тот самый, который иногда улавливала от Димы. Дорогой, изысканный аромат. Его он тоже оплачивал? Или это был подарок за «особые заслуги»?– Кстати, – как бы невзначай добавила я, – вы не могли бы зайти ко мне в кабинет через полчаса? Есть вопросы по последнему финансовому отчету.Лицо Дианы на мгновение напряглось, но она быстро справилась с собой:– Конечно. Я буду у вас в одиннадцать.«Боишься, девочка?» – подумала я. – «Правильно делаешь».

– Я заберу у тебя дочь! – выкрикнул он, хватая меня за руку, когда я попыталась пройти мимо.Его пальцы больно впились в кожу, наверняка останутся синяки. Но страшнее физической боли были его слова – они ударили под дых, выбивая воздух из лёгких. Мгновение паники – ледяной, парализующей – сменилось такой яростью, какой я никогда в себе не знала.– И что ты с ней будешь делать? – я презрительно хмыкнула, высвобождая руку. – Ты, который не помнит, в какой группе она в саду? Который не знает, какие лекарства ей можно, а какие нельзя? Который ни разу не был на родительском собрании?Я подхватила чемодан, чувствуя, как каждая мышца напряглась от тяжести. Физической и эмоциональной.– Только попробуй, – прошипела я, обжигая его гневным взглядом. – Только попробуй отнять у меня дочь, и я уничтожу тебя. Клянусь, ты пожалеешь, что родился.

– Доброе утро, Вероника Александровна, – голос Дианы был профессионально приветливым. – Вы сегодня чудесно выглядите.«Интересно, каково это – смотреть в глаза жене мужчины, с которым ты спишь?»– мелькнуло в моей голове, но я лишь улыбнулась в ответ:– Спасибо, Диана. Вы тоже, как всегда, безупречны.Я заметила легкий запах духов – тот самый, который иногда улавливала от Димы. Дорогой, изысканный аромат. Его он тоже оплачивал? Или это был подарок за «особые заслуги»?– Кстати, – как бы невзначай добавила я, – вы не могли бы зайти ко мне в кабинет через полчаса? Есть вопросы по последнему финансовому отчету.Лицо Дианы на мгновение напряглось, но она быстро справилась с собой:– Конечно. Я буду у вас в одиннадцать.«Боишься, девочка?» – подумала я. – «Правильно делаешь».

– Я заберу у тебя дочь! – выкрикнул он, хватая меня за руку, когда я попыталась пройти мимо.Его пальцы больно впились в кожу, наверняка останутся синяки. Но страшнее физической боли были его слова – они ударили под дых, выбивая воздух из лёгких. Мгновение паники – ледяной, парализующей – сменилось такой яростью, какой я никогда в себе не знала.– И что ты с ней будешь делать? – я презрительно хмыкнула, высвобождая руку. – Ты, который не помнит, в какой группе она в саду? Который не знает, какие лекарства ей можно, а какие нельзя? Который ни разу не был на родительском собрании?Я подхватила чемодан, чувствуя, как каждая мышца напряглась от тяжести. Физической и эмоциональной.– Только попробуй, – прошипела я, обжигая его гневным взглядом. – Только попробуй отнять у меня дочь, и я уничтожу тебя. Клянусь, ты пожалеешь, что родился.

– Я всё слышала.Он замер. Улыбка сползла с его лица. Он напрягся, как зверь, почуявший опасность.– Что ты слышала?– Всё.– Аня, это не то, что ты думаешь. Это… это сложно. Позволь мне объяснить.– Объяснить? – я усмехнулась. – О, я прекрасно знаю все объяснения. Я их слышала уже сотни раз. «Это ради твоего же блага». «Я не хотел тебя волновать».– Пожалуйста, не делай так, – его голос был тихим. – Просто выслушай.– Я поверила тебе. Я, дура, снова поверила! Я позволила себе думать, что ты другой. Что ты честный. Надёжный. А ты оказался таким же, как все.– Я не могу тебе рассказать, – наконец выдавил он. – Прости. Я просто не могу. Но клянусь, это не то, о чём ты подумала.– Мне всё равно, – отрезала я и это была правда. – Дело не в измене. Дело в доверии. А я тебе больше не доверяю. Ни одному твоему слову. Всё кончено, Дима. Между нами всё кончено.

– Я всё слышала.Он замер. Улыбка сползла с его лица. Он напрягся, как зверь, почуявший опасность.– Что ты слышала?– Всё.– Аня, это не то, что ты думаешь. Это… это сложно. Позволь мне объяснить.– Объяснить? – я усмехнулась. – О, я прекрасно знаю все объяснения. Я их слышала уже сотни раз. «Это ради твоего же блага». «Я не хотел тебя волновать».– Пожалуйста, не делай так, – его голос был тихим. – Просто выслушай.– Я поверила тебе. Я, дура, снова поверила! Я позволила себе думать, что ты другой. Что ты честный. Надёжный. А ты оказался таким же, как все.– Я не могу тебе рассказать, – наконец выдавил он. – Прости. Я просто не могу. Но клянусь, это не то, о чём ты подумала.– Мне всё равно, – отрезала я и это была правда. – Дело не в измене. Дело в доверии. А я тебе больше не доверяю. Ни одному твоему слову. Всё кончено, Дима. Между нами всё кончено.

– Вот и отлично, – вдруг сказал Игорь, бережно касаясь моей руки. – Значит, всё будет, как должно. Ты не уйдёшь.Я посмотрела на него, не веря своим ушам. Вот оно. Истинная причина его радости.– Что ты имеешь в виду? – тихо спросила я, чувствуя, как сердце сжимается от дурного предчувствия.– То и имею, – он даже не повернул головы, продолжая смотреть на дорогу, но улыбка не сходила с его лица. И эта улыбка была искренней – улыбка человека, получившего именно то, что хотел. – Теперь у нас будет ребёнок. Ты вернёшься домой, родишь моего наследника, и всё будет, как я планировал. Никаких глупых истерик, никаких уходов. Семья должна быть вместе.– После того, что ты сделал? – мой голос дрожал от возмущения и боли. – После того, как я застала тебя в постели с моей подругой?– Это был просто секс, – ответил Игорь почти виновато. – Не делай из этого трагедию. Тебе нужно думать о ребёнке. О нашем ребёнке.

– Мам, смотри, – голос Кати доносился как сквозь толщу воды, приглушённый, искажённый нереальностью происходящего. – Это же папа, да?– Да, – едва слышно выдохнула, наблюдая, как Андрей наклоняется к блондинке и легко целует её в щёку – тем самым жестом, каким ещё несколько дней назад целовал меня перед отъездом в мнимую командировку. Я видела, как его рука на мгновение задержалась на её животе – чужом животе, в котором рос чужой ребёнок. Его ребёнок. Они рассмеялись звонким смехом счастливых людей, довольных своей жизнью. Жизнью, в которой для нас с дочерью не было места.– Мама! Что происходит? – настойчивый голос дочери ворвался в красную пелену, разрывая кокон ярости, в который я начала погружаться.– Ничего, солнышко, – мой голос звучал странно, будто принадлежал кому-то другому – механический, бесцветный, как у автоответчика. – Просто… папа вернулся из командировки раньше, чем планировал. Иди в школу, я… я поговорю с ним.

– Вот и отлично, – вдруг сказал Игорь, бережно касаясь моей руки. – Значит, всё будет, как должно. Ты не уйдёшь.Я посмотрела на него, не веря своим ушам. Вот оно. Истинная причина его радости.– Что ты имеешь в виду? – тихо спросила я, чувствуя, как сердце сжимается от дурного предчувствия.– То и имею, – он даже не повернул головы, продолжая смотреть на дорогу, но улыбка не сходила с его лица. И эта улыбка была искренней – улыбка человека, получившего именно то, что хотел. – Теперь у нас будет ребёнок. Ты вернёшься домой, родишь моего наследника, и всё будет, как я планировал. Никаких глупых истерик, никаких уходов. Семья должна быть вместе.– После того, что ты сделал? – мой голос дрожал от возмущения и боли. – После того, как я застала тебя в постели с моей подругой?– Это был просто секс, – ответил Игорь почти виновато. – Не делай из этого трагедию. Тебе нужно думать о ребёнке. О нашем ребёнке.

– Мам, смотри, – голос Кати доносился как сквозь толщу воды, приглушённый, искажённый нереальностью происходящего. – Это же папа, да?– Да, – едва слышно выдохнула, наблюдая, как Андрей наклоняется к блондинке и легко целует её в щёку – тем самым жестом, каким ещё несколько дней назад целовал меня перед отъездом в мнимую командировку. Я видела, как его рука на мгновение задержалась на её животе – чужом животе, в котором рос чужой ребёнок. Его ребёнок. Они рассмеялись звонким смехом счастливых людей, довольных своей жизнью. Жизнью, в которой для нас с дочерью не было места.– Мама! Что происходит? – настойчивый голос дочери ворвался в красную пелену, разрывая кокон ярости, в который я начала погружаться.– Ничего, солнышко, – мой голос звучал странно, будто принадлежал кому-то другому – механический, бесцветный, как у автоответчика. – Просто… папа вернулся из командировки раньше, чем планировал. Иди в школу, я… я поговорю с ним.

– Послушай, Анна. Нам нужно кое-что прояснить. То, что ты видела вчера…– Твою любовницу? – я удивилась собственному спокойствию.– Олеся не любовница. Она перспективный специалист, работает со мной над новым проектом.– И поэтому ты не пришёл домой ночевать? – спросила я, глядя мужу прямо в глаза.– Она из Москвы. Я показывал ей город, – он сделал паузу. – Но дело не в этом. Дело в тебе, Анна.– Во мне?– Да. Посмотри на себя, – он обвёл меня взглядом, как товар на витрине. – Как я могу появляться с тобой в обществе? Мне с тобой стыдно, понимаешь? Знаешь, почему я до сих пор с тобой? Из жалости. Мне тебя жалко, Анна. Кому ты нужна кроме меня? Сорок три года, никаких перспектив, увядающая внешность…– Мы можем развестись, – сказала я ровным голосом.– Не смеши меня, – насмешливо бросил муж, – ты существуешь только благодаря мне. Без меня ты никто…

– Опытные женщины – великая сила, – ядовито протянула Светлана. – Они точно знают, как произвести впечатление на молодых и перспективных инженеров.Слова ударили под дых. «Старая хищница» – вот кем я выглядела в ее глазах. А я просто… просто влюбилась. В сорок лет, как глупая девчонка.Но когда он смотрит на меня своими темными глазами, все предрассудки рассыпаются в прах.

– Я видела. Я была там. Я видела вас вместе…– Ты не понимаешь, – заговорил муж, делая шаг ко мне.– Не подходи, – мой голос звучал спокойно, но в нём была сталь. – Не смей говорить, что я не понимаю. Я всё прекрасно понимаю. Ты спишь с ней. Ты встречаешься с ней. Ты лгал мне прямо в лицо, когда я спрашивала тебя об этом.– Да, – сказал муж после долгой паузы. И в этом коротком слове было больше правды, чем во всём, что он говорил мне за последние дни. – Да, я встречаюсь с ней. И да, я лгал тебе. Но это не то, что ты думаешь…

Ольга думала, что хуже развода и предательства мужа ничего не может быть. Пока не оказалась в руках людей, для которых человеческая жизнь ничего не значит. Но что, если на пути к свободе её ждёт не только опасность, но и… любовьЯ очнулась всё в той же тёмной комнате с железной кроватью. Осторожно поднялась, стараясь не делать резких движений, и тут же испуганно отшатнулась в сторону, заметив сидящего на стуле Стаса.– Ну что, одумалась? – спросил он, обдавая меня тяжелым перегаром и запахом лука.– Да, – едва слышно прошептала я потрескавшимися, распухшими губами. – Что от меня требуется? Я сделаю всё…– Эх, а я-то надеялся ещё поиграть, – с наигранным разочарованием протянул бритый, проводя шершавым пальцем по моей щеке. – Люблю, когда сопротивляются. Это… заводит, – добавил он с отвратительной интонацией, что желудок снова скрутило спазмом, а в горле встал комок отвращения.– Мне жаль, – пробормотала я, чувствуя, как сознание снова ускользает, проваливаясь обратно в темноту.

Ольга думала, что хуже развода и предательства мужа ничего не может быть. Пока не оказалась в руках людей, для которых человеческая жизнь ничего не значит. Но что, если на пути к свободе её ждёт не только опасность, но и… любовьЯ очнулась всё в той же тёмной комнате с железной кроватью. Осторожно поднялась, стараясь не делать резких движений, и тут же испуганно отшатнулась в сторону, заметив сидящего на стуле Стаса.– Ну что, одумалась? – спросил он, обдавая меня тяжелым перегаром и запахом лука.– Да, – едва слышно прошептала я потрескавшимися, распухшими губами. – Что от меня требуется? Я сделаю всё…– Эх, а я-то надеялся ещё поиграть, – с наигранным разочарованием протянул бритый, проводя шершавым пальцем по моей щеке. – Люблю, когда сопротивляются. Это… заводит, – добавил он с отвратительной интонацией, что желудок снова скрутило спазмом, а в горле встал комок отвращения.– Мне жаль, – пробормотала я, чувствуя, как сознание снова ускользает, проваливаясь обратно в темноту