"Свою передачу на радио "Голос Америки" Сергей Довлатов назвал "Взгляд и нечто". Она пользовалась большой популярностью, ибо любое, казалось бы, незначительное явление, любое лицо, факт, картинка, пейзаж, - да что угодно! - под пристальным взглядом писателя приобретает совсем иное значение, приобретает иной смысл: укрупняется. Примерно в том же ключе, в том же формате можно рассматривать подкасты Дины Рубиной, в центре которых всегда - личность автора, её мысли, образы, картины мира, воспоминания...и острая, живая и деятельная на них реакция Дины Рубиной. А обаяние и убедительность ее голоса покоряют слушателей, какую бы тему не затрагивала Рубина, и заставляют ждать следующей встречи".

01. Как шестнадцатилетняя Дина Рубина стала писателем и заработала свои первые “бешеные деньги”
02. Дина Рубина о детском страхе, нашем воображении, мужестве и судьбе
03. О милосердии, спасении своих корней и новом уроке человечества
04. О неслучайных случайностях, иерусалимском торговце древностями и мифических чудищах-грифонах
05. О значении крепкого русского слова и общности бывших советских людей
06. “И в Британской Индии, и на магаданской зоне, и на солнечной стороне улицы”. О родине и ее значении в жизни писателя
07. «Мы продвигаемся к поцелуям!» О пандемии, зяте и внуках, которые запомнят карантин как веселое время
08. О странностях и магических историях Иерусалима
09. Бег трусцой, Харуки Мураками, или как стать писателем
10. “На горизонте – Париж!” О путешествиях и страсти вылететь за пределы обыденного круга
11. «Как говорил Марк Твен давайте чертыхаться, пока это возможно. В раю нам этого не позволят». Об уместности и даже незаменимости русского мата
12. О современном искусстве, народном юморе и бездарности отдельных критиков
13. Как создается душа романа, или что такое шестое чувство писателя
14. Об отношениях читателя и писателя и о том, как важно не откладывать некоторые слова и встречи
15. Об ужасах и радостях гастролей и жизни свободного от денег писателя
16. Кое-что об этнографии, израильской медицине и национальном характере
17. О своих самых строгих слушателях, забавных встречах в Германии и книге, которую никогда не напишет
18. Об «израильской матершиннице», всепоглощающем зуме и необратимых переменах в языке
19. О карме, потусторонней силе и умопомрачительной гадалке Нюсе
20. “Эмиграция – это как падение в ледяную прорубь”. О первых годах жизни в новой стране, испытаниях и о том, как необратимо они тебя меняют
21. Неожиданное о Пушкине и задушевные разговоры с таксистами
22. Про собаку, предприимчивого солдата и еврейские вооруженные силы
23. “Любовь побеждает всё, кроме кариеса!” Об удивительных историях и живом человеческом слове

«Когда-то… мы впервые оказались за границей – в Амстердаме. Вышли из здания вокзала и увидели ряд старых домов над каналом – строй забулдыг, отбывающих пятнадцать суток за мелкое хулиганство. Особо старые дома кренились набок, приваливаясь плечом к соседу и – как похмельные – норовили выпасть из строя мордой об мостовую.

Словом, мы влюбились навсегда в эти огромные окна, жадно ловящие скудный северный свет, в тревожную дрожь отражений в водах каналов, в выплывающие из окуляров удвоенных в воде мостов кораблики и лодки; мы влюбились в свою первую заграничную свободу, в свое безденежное безумие дорогих кофеен на улице Дамрак, и с тех пор хранили верность нашему странствию номер один, заруливая – по пути ли, семь верст ли киселя хлебать, – в этот город при первой же возможности»

Сборник пронзительных рассказов о любви.
«Стая коротеньких рассказов, изложенных намеренно просто, повествовательно – как обычно рассказывают свою историю ночью попутчику в купе поезда. Я и свои две истории наконец достала со дна души – не скажу какие. Давно это было – когда я жила взахлеб, торопясь, выговаривая главные слова так, будто они обжигали губы… И когда дописала – стая рассказов поднялась в воздух и полетела. Она до сих пор парит – высоко, где-то у меня за спиною. Я не оглядываюсь, не перечитываю их, просто чувствую невесомый мах далеких крыльев».

Дина Рубина

:

Предисловие. Давно это было…
Несколько торопливых слов любви
Область слепящего света
На долгом светофоре
Шарфик
В прямом эфире
Мастер-тарабука
Голос в метро
Заклятье
Бессонница
Двое на крыше
Волшебные сказки Шарля Перро
Такая долгая жизнь
* Рассказы
«Еврейская невеста»
День уборки
Синий шар
На-ве-ки!
А ты знал, что мы встретимся?
Интервью
«Мой день, мой снег, светящийся во тьме…»

Дина Рубина «При чем тут девочка?» – уникальный сборник короткой прозы о детстве, юности и взрослении в неповторимом исполнении автора.

«Любой мало-мальски чувствующий человек подтвердит вам, что нет ничего печальнее счастливого детства. Разве что отрочество»

Дина Рубина

Детство и юность в этих рассказах лишены привычной ностальгической сентиментальности, а наоборот – сопряжены с драмой и горечью, ведь первые чувства такие тонкие и острые.

В книге собраны как ранние тексты, публиковавшиеся только на страницах журнала «Юность», так и более поздние. Тем интереснее этот сборник, объединяющий произведения разных периодов.

Соднржание

01. Предисловие
02. Орфей и Эвридика
03. Астральный полет души на уроке физики
04. Дом за зеленой калиткой
05. Этот чудной Алтухов
06. Гобелен
07. Посох Деда Мороза
08. По субботам
09. Ральф и Шура
10. «Все тот же сон!..»
11. Уроки музыки
12. Остров

«Ангельский рожок» – последняя книга трилогии Дины Рубиной «Наполеонов обоз» о великой любви.

«Долгая дорога любви, дорога судьбы, горестей и – счастья. Пусть короткого, перед самой последней разлукой, но нестерпимого счастья. И хотя в этой книге довольно и боли, и тяжести, все же именно обретенное счастье витает над героями. Прозрачна, открыта и глубока их любовь, а фоном ее, на протяжении всех томов трилогии, медленно раскрываясь, обрастая невероятными подробностями, проходит история некоего проклятого „схрона“, найденного давным-давно офицером наполеоновской армии»

Дина Рубина

Грандиозность романа не только и не столько в колоссальном охвате пространства и времени – она в изображении великого чувства Надежды и Аристарха. Историй такой любви современная мировая литература знает немного. Дина Рубина вернула читателям веру в то, что большая любовь возможна.

Уникальные голос и интонации Дины Рубиной, читающей свой текст, позволяют ощутить все нюансы этой поистине великой истории.

«Это было прекрасное время сотворения мира. Нашего собственного мира во всей его разноязыкой, разномастной и многоликой полноте. Это было время, когда мы вдруг осмелились высунуть нос в окно, куда задували заманчивые ветра странствий. Сейчас думаю: как же это произошло – ведь денег в семье было не больше, чем раньше? Неужели мы стали отважнее, неужели мечта увидеть мир подмигнула нам и бормотнула о том, что, мол, и наплевать, однова живем, а денег – их всегда не хватает, о том, что как-нибудь, в рассрочку, а потом помаленьку выплатим…
Короче, судьба отозвалась на благородный порыв безденежного безумства и выпустила нас в Большой мир. И понеслось, и закрутилось, мы ощутили вкус и силу ветра странствий: Амстердам и Париж, Прага и Ницца, Мадрид и Прованс, Венеция и Рим, Неаполь и Сорренто… Мир оказался горячим, булькающим, пылким, волшебным… ибо жадно открывался и отдавался воображению писателя и художника; мир как бы знал, что будет вновь и вновь воплощаться в картинах и книгах.
Вообще рассказы, новеллы и повести, собранные под обложкой этой книги, созданы в очень симпатичное десятилетие нашей жизни, когда дети уже выросли, а родители еще были о-го-го, и мы почувствовали некую толику свободы, много работали, много разъезжали…ведь наша работа накрепко связана с впечатлениями, это неустанный труд зрения, воображения, мысли…
Как это ни удивительно, но именно в эти годы случилось и открытие Израиля – подлинное, глубинное постижение страны, ставшей родной и неотъемлемой, ставшей настоящим домом для нас и наших детей. И сын, и дочь отслужили в армии, а это – особая причастность к духу и земле, к любви и судьбам близких.»

«Горячая, густая сердцевина трилогии „Наполеонов обоз“ по-настоящему раскрывается во второй книге романа „Белые лошади“. Острое варево сюжета напоминает густую цыганскую похлёбку, которую варил в таборе Сташек, сбежавший с цыганами в поисках „любовного учения“. И дух не перевести от сменяющих друг друга эпизодов, где любовь переплелась с предательством, взлёты счастья со смертельным прыжком героини с обрыва… где белые лошади, сменяя одна другую, чутко ведут сюжет, колыша жемчужной гривой и вынося умирающую Надежду из реки на своей надёжной спине». Дина Рубина

Эти странные картинки «за жизнь», торопливые картинки из записной книжки, которые – считала я – и права быть опубликованными не имеют, возникли так давно, что, называя год и обстоятельства, я обязана кое что обстоятельно пояснить.

Что касается свободной речи, не изгвазданной авторскими ремарками: всю жизнь мечтаю написать книгу монологов. Люблю слушать рассказы от первого лица…

Самые искренние, самые безоглядные монологи, это особого рода откровенность: откровенность отчаянная, окончательная – ведь давно известно, что выговориться полностью можно только перед тем, кого ты вряд ли встретишь в дальнейшей жизни. И если встретишь, вы оба сделаете вид, что того разговора, того распахнутого сердца попросту не было. Но в те минуты, когда звучит одинокий голос, ближе людей, чем рассказчик и слушатель, нет на свете.

Вот это – мой идеал рассказа монолога: одинокий страстный голос, безоглядно доверчиво ведущий рассказ о своей судьбе. Чтобы в те минуты, когда читатель открывает книгу и становится единственным слушателем, кроме нас двоих, никого бы не существовало…

"Что-то осталось во мне после того побега из пионерлагеря, после той длинной ночной дороги домой; я думаю - бесстрашие воли и смирение перед безнадежностью человеческого пути. Что увидала я - ребенок - в том неохватном, том сверкающем окне вселенной, о чем догадалась навек? Что человек одинок? Что он несчастен всегда, даже если очень счастлив в данную минуту? Что для побега он способен открыть любое окно, кроме главного - недостижимого окна-просвета в другие миры…?" Дина Рубина

Содержание:

1. От автора
2. Дорога домой
3.Бабка
4. Снег в Венеции
5. В Сан-Серге туман…
6. Любовь – штука деликатная
7. Самоубийца
8. Рената
9. Кошки в Иерусалиме
10. Долгий летний день в синеве и лазури

Яркое, многоцветное повествование Дины Рубиной просто перенасыщено колоритными персонажами, которые мелькают перед вами как на ярмарочной карусели. До того быстро, что, честно говоря, я не могла собрать мысли в кучу и понять что к чему.
Персонажи у Дины Ильиничны получаются просто очень яркими и запоминающими, каждый тянет на отдельный роман. Литературное мастерство автора в полной мере проявляется в описании каждого, но читать было тяжело. Мне не хватало какой-то "легкости". Такое чувство, что автор путает, уводит нас от "главной широкой тропы повествования" какими-то узенькими тропками.
Многоголосное повествование постепенно начинает сливаться в единую картину только к концу книги и между кем и кем зарождаются завяленные в аннотации чувства становится понятно примерно тогда же. И это "зарождение чувств" - самый прекрасный момент в книге (на мой взгляд). Лирично, прекрасно, "нелепо, смешно, безрассудно, безумно, волшебно...". Трогает в самое сердце, до слез. "Аристарх... ты играл...больно так! Прямо в сердце".

«Никакая другая моя повесть не будоражила так и не болела, пока я писала ее по следам нашей с Борисом поездки в Испанию. Уж очень близко к истории моего рода, к гонениям и кострам инквизиции оказались самые невинные «впечатления туриста», с какими обычно мы сталкиваемся, следуя по накатанным маршрутам путеводителей и туристических сайтов. Так странно: впервые оказавшись в стране, совсем не ощущать себя туристом, а страстно впитывать приметы жизни как бы совсем чужой страны, родственные черты случайных лиц, вдыхать тоску давно выветрившихся судеб твоего народа.
Пятьсот лет изгнания… Долгая история возвращения. Долгая дорога невозврата.»
Дина Рубина

У большинства испанских женщин великолепные литые ягодицы. У испанки могут быть изящные ступни и кисти рук, тонкая талия, хрупкие плечи, непритязательная грудь, но бедра обязательно присутствуют и – будьте уверены! – бедра хорошего наполнения. Это вам не шесты, при помощи которых двигаются на подиумах манекенщицы, это – настоящее женское тело. Смотрите Веласкеса.
Две недели мы шлялись по провинциям Испании – Севилье, Кордове, Гранаде, Кастилии и Каталонии, и все это время – на улицах, в тавернах и барах, на автобусных станциях и вокзалах, в коридорах отелей – перед нашими глазами дефилировали, проплывали, гарцевали разных объемов, но характерных очертаний крупы чистокровных андалузских кобылиц.
В этом определении нет ничего обидного. У меня и самой такой круп, поскольку предки мои происходят из Испании, да и сама я похожа на всех испанок, вместе взятых.
Например, в недавней поездке по Америке меня принимали за свою все «латиносы». Водитель такси в Далласе, услышав, что я не говорю по-английски (я всем американским таксистам сразу объявляю, что не говорю по-английски, чтоб не приставали с разговорами), кивнул и по-родственному перешел на испанский.
– Я не говорю по-испански, – смущенно добавила я. Он внимательно посмотрел на меня в зеркальце.
– Сеньора не говорит по-испански?! – спросил он. – А на каком языке говорит сеньора?
– На русском, – ответила я, чувствуя себя мошенницей. Он еще недоверчивей вгляделся в меня в зеркальце. Помолчал.
– Я впервые вижу, чтобы испанская сеньора не говорила по-испански, – наконец сказал он решительно.

В основе спектакля - воспоминания 30-летней женщины о школьной юности, об однокласснике, двоечнике и бездельнике Сеньке Плоткине, который однажды стал ее партнером в постановке школьного драмкружка...

Действующие лица и исполнители:

Героиня - ;
Сенька Плоткин - ;
“Баба Лиза” - ;
Александр Сергеевич - ;
Захар Львович - ;
Одноклассница - ;
Диктор - .
В эпизодах и массовых сценах - артисты московских театров и школьники.

В центре повествования этой, подчас шокирующей, резкой и болевой книги – Женщина. Героиня, в юности – парашютистка и пилот воздушного шара, пережив личную трагедию, вынуждена заняться совсем иным делом в другой стране, можно сказать, в зазеркалье: она косметолог, живет и работает в Нью-Йорке.
Целая вереница странных персонажей проходит перед ее глазами, ибо по роду своей нынешней профессии героиня сталкивается с фантастическими, на сегодняшний день почти обыденными «гендерными перевертышами», с обескураживающими, а то и отталкивающими картинками жизни общества. И, как ни странно, из этой гирлянды, по выражению героини, «калек» вырастает гротесковый, трагический, ничтожный и высокий образ современной любви.
«Эта повесть, в которой нет ни одного матерного слова, должна бы выйти под грифом 18+, а лучше 40+… —ибо все в ней настолько обнажено и беззащитно, цинично и пронзительно интимно, что во многих сценах краска стыда заливает лицо и плещется в сердце – растерянное человеческое сердце, во все времена отважно и упрямо мечтающее только об одном: о любви…»

Ноги у Любки гладкие были, выразительные и на вид – неутомимые, хотя на каждой стопе вдоль пальцев синела наколка «Они устали»…

«…И сюжет никакой здесь ни при чем! Их, сюжетов-то, в мировой литературе – тридцать шесть, кажется… А когда читатель следит за героем, за его кульбитами, выкрутасами, слезами горя и счастья… его, читателя, главное, что интересует? Жива ли душа в человеке останется? Или нет? Жива она? Или нет? Иными словами – есть ли все-таки Бог там, наверху, или нет его вовсе? Вот на единственный этот наш, вековечный вопрос искусство и отвечает подспудно уже несколько тысяч лет…»

Дина Рубина

«Если б то было действительно путешествие, а не бегство от себя самого, не разбери куда. Барахтаясь в страшной тоске последних недель, он наобум набрал Лёнин телефон, услышал голос, и – оба вдруг взволновались, обрадовались друг другу, проговорили минут сорок и так возжаждали встречи, что наутро он взял билет и через день вылетел. И уже в самолете стал тяготиться – собой, собой. Только собой…»

Дина Рубина «В Сан‑Серге туман…»

…Так вот, телефон доверия.

Работали мы парами – чтоб подменять друг друга, когда наваливается усталость и предрассветное отупение. Имен у нас не было. Вернее, были – придуманные. И это правильно: ты просто голос – просто голос, что носится над телефонной бездной; соломинка для утопающего, луковка из притчи, за которую ангел тащил грешника из ада.

Кстати, меня там звали Адой…

Дина Рубина

Думать о ней, о ее жизни я стала совсем недавно… Возможно, потому, что состарилась мама и вдруг сквозь ее совсем иные родовые черты стала проступать бабкина мимика, ее вздергивание брови, ее морщинистая усмешка… А может, потому, что повзрослела моя дочь и стала напоминать юную бабку…

Я пытаюсь осмыслить страшное несоответствие между отпущенными ей при рождении дарами талантами и тусклой, ничем не примечательной судьбой домохозяйки. О ее жизни, выброшенной на ветер; о неудаче творца, о разбазаривании такого богатого материала. Что случилось там, наверху, в момент, когда перл человеческий вышел на орбиту Судьбы? Чего не учли, что не доделали в высочайшем отделе кадров и кто из ответственных лиц так напортачил?.. Другими словами: как умудрились бездумно запороть такой объект?..

Дина Рубина «Бабка»

В какой то момент я поняла, что эта терраса с платаном Гаргантюа, пиршественный стол, на который под наши протестующие стоны все несли и ставили какие то еще миски и тарелки, приветливо невозмутимый Василис, дающий имена еде, как Всевышний давал имена растениям и животным, – весь этот долгий летний день в синеве и лазури я и стану вспоминать, когда Крит отодвинется в памяти в некое вечное сияние.

Возможно, я даже немного «поплыла», потому что мне хотелось все время повторять эти танцующие названия, и я, уже переполненная едой, зачем то протягивала руку за еще одним ребрышком, восклицая:

– Поедаки! Огураки! Маридаки! Братья Марматаки!

Дина Рубина

Новые истории человеческих судеб от одного из самых популярных современных писателей – Дины Рубиной, рассказанные ей самой.

«Тополев переулок давно снесен с лица земли…

Он протекал в районе Мещанских улиц, – булыжная мостовая, дома не выше двух-трех этажей, палисадники за невысокой деревянной оградкой, а там, среди георгинов, подсолнухов и «золотых шаров» росли высоченные тополя, так что в положенный срок над переулком клубился и залетал в глубокие арки бесчисленных проходных дворов, сбивался в грязные кучи невесомый пух.

Чтобы представить себе Тополев, надо просто мысленно начертить букву Г, одна перекладина которой упирается в улицу Дурова, а вторая – в Выползов переулок. В углу этой самой буквы Г стоял трехэтажный дом с очередным огромным проходным двором, обсиженным хибарами с палисадниками. Дом номер семь. Обитатели переулка произносили: домсемь. Это недалеко, говорили, за домсемем; выйдете из домсемя, свернете налево, а там – рукой подать.»

Дина Рубина

Новый рассказ Дины Рубиной «Любовь – штука деликатная». Знакомьтесь – Шерлок!

И все же тоска по собачьему другу взяла свое: однажды, гуляя по нашему району, мы повстречали человека с собакой. Обаяние лохматого пса, его пепельной морды, умнейших глаз остановило нас, пленило… Мы вцепились в несчастного мужика и замучили вопросами: кто, что, как называется порода и главное, извечное: «Где брали?!».

Шерлок – щенок говорящий. Вообще то он не болтлив и к выступлению готовится. Если ты говоришь ему что то ласково убедительное, он склоняет голову набок, снисходительно выслушивая всю твою чушь, изучая твое лицо и движения, с минуту помалкивает, как бы подыскивая ответные слова, и вдруг высоким голоском выдает удивительную сдвоенную трель. Это даже не лай, а какой то выплеск радости: он отскакивает, припадает к полу, взмывает, перекувыркивается и залихватски вскрикивает. На человеческий язык это можно перевести так:

– Эх, ядрен корень!

Дина Рубина

Иерусалим – взгляд изнутри. Смешные и грустные, реальные и невероятные истории о великом городе, в котором автор живет уже «третий десяток лет».

«…А сейчас мне бы хотелось – как в фильме – навести резкость на тот же кадр, наехать камерой в самую гущу Храмовой горы и, включив слепящий прожектор полуденного солнца, повести объективный глаз вокруг и по границам Старого города – Старгорода.

И пусть сначала камера предъявит безумный муравейник в лабиринте каменных стен Мусульманского квартала, кипение темной крови в тесных артериях арабского рынка, сумрак под готическими сводами эпохи крестоносцев, гул и россыпь черношляпной толпы у Западной стены, именуемой еще Стеной Плача, скопление паломников в закоулках и на площадях Христианского квартала, аскетическую замкнутость квартала Армянского»

Дина Рубина

Новый сборник рассказов Дины Рубиной в исполнении автора! Если что и волнует меня с годами, так это истории человеческих судеб. Рассказанные без особых подробностей, просто, даже отстраненно, – они как монолог попутчика в поезде дальнего следования. И после бессонной ночи все смешается: имена людей и городов, даты встреч и расставаний. Останутся в памяти желтые полосы света от фонарей на полустанках, слуховое окно, мелькнувшее в заброшенном доме, и глуховатый голос, временами зависавший в попытке подобрать слово… Самое дорогое тут: голос рассказчика. Как пресечется он в неожиданном месте, или вдруг смягчится в улыбке, или замрет, будто заново удивившись давно прожитому. Кстати, многие из этих историй я услышала именно в поезде или в самолете – словом, в пути. Видимо, само ощущение дороги побуждает нас заново осмыслить давние события, вслух размышляя о том, что изменить уже невозможно.

«Блудный сын» – Это третий, и заключительный, том романа Дины Рубиной «Русская канарейка», полифоническая кульминация грандиозной саги о любви и о Музыке. Леон Этингер, уникальный контратенор и бывший оперативник израильских спецслужб, которого никак не отпустят на волю, и Айя, глухая бродяжка, вместе отправляются в лихорадочное странствие – то ли побег, то ли преследование – через всю Европу, от Лондона до Портофино. И, как во всяком подлинном странствии, путь приведет их к трагедии, но и к счастью; к отчаянию, но и к надежде. Исход всякой «охоты» предопределен: рано или поздно неумолимый охотник настигает жертву. Но и судьба сладкоголосой канарейки на Востоке неизменно предопределена.

Долгожданная новинка!

Книга, побившая все рекорды продаж в 2014 году!

Выход каждой новой книги Дины Рубиной – событие, привлекающее внимание миллионов читателей. Трилогия «Русская канарейка» – это и семейная сага, и детектив, и любовно-психологическая драма.
Кипучее, неизбывно музыкальное одесское семейство и алма-атинская семья скрытных, молчаливых странников… На протяжении столетия их связывает только тоненькая ниточка птичьего рода – блистательный маэстро кенарь Желтухин и его потомки. На исходе XX века сумбурная история оседает горькими и сладкими воспоминаниями, а на свет рождаются новые люди, в том числе «последний по времени Этингер», которому уготована поразительная, а временами и подозрительная судьба…

«Желтухин» – первая книга трилогии Дины Рубиной «Русская канарейка»