Наконец-то свернули с шоссе, город остался за рекой, колеса тележки сразу въехали в землю, -- теплую, чуть пыльную. Вот он и ветер -- в лицо пышет, под ним так чудесно лететь вперед, все вперед, к милому Розову. "Ходу, ходу, Скромная! Наддай!"
Кучеренок Петька и сам не дурак: струной натянул вожжи, сидит, как влитой. Скромную выпустил полным ходом, -- еще немного, и собьется на скок -- но это уже позор: хороший кучер не допустит.
Куда уж наддавать! И так летим, клубим пыль за собой, целует нас ветер, пахнет вольными полями, березняком откуда-то и роскошно -- пылью и дегтем. "Джон, тубо! Не ярись, Джон, тубо!" Джона удержать, пожалуй, потрудней, чем Петьку со Скромной, -- а у Петьки глаза горят. Джон, в сущности, даже и не он, а сучка сеттер, но огневая, и сейчас, когда ее бросает в тележке от быстрого хода, она вся танцует и мызгает, -- я знаю, чего ей хочется: сжаться комком, -- и потом вылететь стремглав наискось, а может, и вперед мимо Скромной и ну-ну-у, молнией по полям, кругами, зигзагами, или волчком, -- должно быть, все-таки мой Джон немножко сумасшедший, но это ничего, я одобряю, даже жаль, у самого нет сейчас этих четырех упругих лап.

Инсценированный рассказ Бориса Зайцева.

Бори́с Константи́нович За́йцев (29 января 1881, Орёл — 28 января 1972, Париж) — русский писатель и переводчик, последняя по времени ухода из жизни крупнейшая фигура «Серебряного века». В своем творчестве продолжал традиции И. Тургенева и А. Чехова; религиозное восприятие мира, неприязнь к гонке за материальным благополучием и упорядоченным, безопасным существованием, а также симпатия к непоседам и изгнанникам — вот связующие линии его творчества. С 1922 года жил за границей. Значительную часть творческого наследия составляют произведения автобиографического, мемуарного характера и публицистика.

Режиссёр — Галина Дмитренко.
Звукорежиссёр — Михаил Куделин.
Музыкальный редактор — Наталья Цыбенко.
Редактор — Елена Майзель.

Исполнители:
От автора/Павел Иванович - Сергей Бехтерев
Лиза - Анна Алексахина
Маргарита - Эра Зиганшина
а также - Ирина Цветкова.

«Диалог во времени» — литературная постановка по письмам А.П. Чехова и книге Б.К. Зайцева «Чехов». Эти два источника, перекликаясь и дополняя друг друга, позволяют узнать много любопытных и важных подробностей о жизни великого русского писателя. Рассуждения Чехова о своей жизни, о самых разных вопросах человеческого бытия, равно как и тщательное, неравнодушное исследование его жизни и творчества Борисом Зайцевым, захватывают внимание слушателя своей глубиной и талантливым исполнением «диалога».

Дополнительная информация:

Роли исполняют:
А.П. Чехов — Нар. артист России Леонид Кулагин
Б.К. Зайцев — Нар. артист России Авангард Леонтьев

Режиссер, звукорежиссер — Аркадий Абакумов
Сценарист, редактор — Наталия Шолохова
Музыкальный редактор — Юлия Тихомирова
Аудиопостановка записана на студии «Вокс рекордс» Некоммерческим учреждением культуры «Слово» при финансовой поддержке Министерства РФ по делам печати и телерадиовещания.

Первый период творчества Зайцева завершает повесть «Голубая звезда» (1918), которую породила «Москва мирная и покойная, послечеховская, артистическая и отчасти богемная, Москва друзей поэзии и Италии — будущих православных» («О себе»). В светлой печали, судьбах героев (напоминающих отчасти персонажей Достоевского), картинах литературной и театральной жизни сквозит предчувствие крушения этого непрочного мира.
Повесть "Голубая звезда" является второй частью трилогии, объединенной общим центральным образом и героями. Также в трилогию входят роман "Дальний край" и повесть "Звезда над Булонью".

«Дни» - это воспоминания и документальная хроника, яркие портреты современников и философские размышления, литературная критика и письма. Главным свойством этого произведения является автобиографичность, проявляющаяся в заинтересованном активном присутствии автора, его «я», его эмоционально выраженном отношении к описываемому.

Борис Константинович Зайцев – классик отечественной литературы, видный деятель Русского Зарубежья. Настоящий мастер прозы, поэтичной, красочной и тонкой. В свое время им восхищалась вся Россия, но десятилетия советского режима стали временем забвения имени Зайцева. Родившийся в сердце России, с 1924 года Борис Константинович находился в эмиграции в Париже.

Сам писатель признавался, что, благодаря потрясениям революции и изгнания, он открыл для себя прежде незнакомую ему «Россию Святой Руси», которая и заняла главное место в его творчестве. Произведения Зайцева стали продолжением литературных традиций, заложенных Тургеневым и Чеховым, отображением религиозного восприятия мира. Неприятие гонки за материальными благами, нелюбовь к спокойной сытой жизни и симпатии к странникам и эмигрантам, в том числе вынужденным – вот то, чем были наполнены большинство книг, выходящих из-под его пера.

Беллетризованная биография Тургенева. Зайцев помимо рассказа о жизни классика также пытается анализировать его творчество, реконструировать его мировоззрение.

К творчеству и личности Тургенева Зайцев обращался в течение всей своей жизни и написал о нем около двадцати очерков, статей, заметок. Первая из этих публикаций – «О Тургеневе» (под ней стоит дата: 7 сентября 1918) – появилась в сборнике «Тургенев и его время». М., Пг., 1923; републикация А. Д. Романенко в кн.: Зайцев Б. К. Голубая звезда. М: Моск. рабочий, 1989. В статье Зайцев пишет о том, что привлекло, увиделось ему близким, родственным в творчестве русского классика: «Тургенев остался и остается в первом ряду нашей литературы как образ спокойствия и меланхолии, созерцательного равновесия и меры, без сильных страстей, облик благосклонный и радующий – изяществом, глубокой воспитанностью духовной; женственный и как бы туманный. Область влияния его – главнейше молодые годы. Чрез Тургенева каждому, кажется, надлежит проходить. И писавший эти строки рад, что отрочество и юность (раннюю) освещал Тургенев. Ему обязан он первыми артистическими волнениями, первыми мечтами и томлениями, может быть, первыми „над вымыслом слезами обольюсь“. Это чувство к Тургеневу, как к „своему“, „родному“, не оставляло и впоследствии, выдержало Sturm und Drang модернизма и спокойной любовью осталось в зрелые годы».

Как пишет американская исследовательница Ариадна Шиляева, «Борис Зайцев внес ценный вклад в жанр творческой биографии в русской литературе: его беллетризованные биографии являются редким по гармоничности соединением познавательной и эстетической категорий… Как настоящий художник, Борис Зайцев стремился уловить лейтмотив жизни каждого из этих писателей н закреплял его в слове: в „Жизни Тургенева“ – это поклонение „вечно женственному“, в „Жуковском“ – следование зову „Наипаче ищите Царствия Божия“ и в „Чехове“ – бессознательная христианская настроенность души писателя. Доминантой каждого из этих жизнеописаний является документально обоснованное раскрытие душевного мира героев, творческое воссоздание их индивидуальной неповторимости. При этом обозначается своего рода закономерность: чем выше степень внутренней родственности автора избранному герою, тем ярче образное воссоздание этого героя и художественность решения творческой задачи. Наибольшую полноту в творческом осуществлении авторского замысла мы поэтому находим в жизнеописании Жуковского, затем в „Жизни Тургенева“ и в значительной мере – в „Чехове“» (Шиляева А. Борис Зайцев и его беллетризованные биографии. New York: Волга, 1971. С. 163–164).

Тихая и углубленная жизнь монахов, стремление к чистоте сердца, постоянная молитва - все то, что было утрачено новой Россией, бесконечно привлекает писателя, не перестающего и на чужбине размышлять о трагической судьбе своей родины. Глубоко личное отношение автора к изображаемому и ностальгическая поэтичность описаний не могут оставить читателя равнодушным.

Содержание:
01. Афон. Встреча. Андреевский скит
02. Монастырь св. Пантелеймона
03. Монастырская жизнь
04. Монастырская жизнь. Продолжение
05. Лавра и путешествие. Пантократор, Ватопед и Старый Русик
06. Святые Афона
07. Певец. Новая Фиваида
08. Тихий час. Прощание с Афоном

Повести "Афон" (1928) и "Валаам" (1929) талантливого писателя-эмигранта Бориса Зайцева написаны по следам его паломнической поездки в эти святые места. Тихая и углубленная жизнь монахов, стремление к чистоте сердца, постоянная молитва - все то, что было утрачено новой Россией, бесконечно привлекает писателя, не перестающего и на чужбине размышлять о трагической судьбе своей родины. Глубоко личное отношение автора к изображаемому и ностальгическая поэтичность описаний не могут оставить читателя равнодушным. В сборнике очерков "Москва" Зайцев вспоминает московский период своей жизни: встречи с разными людьми, в том числе Чеховым, Буниным, Андреевым, события культуры и повседневные мелочи, ярко запечатлевшиеся в памяти.

Доп. информация: Общее время звучания: 12 часов 40 минут.

Повесть "Другая Вера"(1969) посвящена Вере Алексеевне Орешниковой (Зайцевой) и Вере Николаевне Муромцевой (Буниной)...

Беспечная, нравственно надломленная жизнь образованных слоев предреволюционной России сменяется страшной обстановкой расстрелов, лишений, террора. Зайцев обнаруживает истоки национальной трагедии и те силы, которые способны противостоять ей. Этот роман одновременно и суд над революцией, и покаяние. Герои образуют «союз людей», творящих дела любви и смиренно несущих крест испытаний.

В аудиокнигу "Река времен" вошла избранная духовная проза русских классиков-писателей Ивана Шмелева и Бориса Зайцева.

Содержание сборника

Иван Шмелев: "Преображенец", "Голос зари", "Заметы" ("Врёшь, есть Бог!", "Ясновидец", "Еловые лапы", "Бескрестный Лазарь", "Угодники Соловецкие"),
"Письмо молодого казака", "Как я узнавал Толстого", "Степное чудо".

Борис Зайцев: "Молодые", "Река времён", "Знак креста", "Татьяна", "Вера, Надежда, Любовь и София", "Наталия", "Канна Галлилейская", "Достоевский и Оптина пустынь", "Сестра", "Смерть", "Счастье".

Доп. информация: Чистый - как родники - русский язык. Прозрачность образов. Духовность и глубина замысла. И - редкое сочетание - гармонию текстов дополняет великолепное чтение Екатерины Краснобаевой, очень органичное музыкальное оформление и хорошее качество звука.

P.S. Спасибо тем, кто создал эту аудикнигу и поделился ею со всеми нами.

На дальней заре своей жизни, семнадцати лет, стояла Груша в поле, ранней весной. Пели жаворонки, было тихо и серо -- апрель, под пряслом бледно зеленела крапива. Груша слабо вздохнула и пошла тропинкой от деревни к большаку. И когда она до него дошла, издали, от лесочка лёдовского зазвенели колокольчики. Сквозь светлую мглу утреннюю трудно было сразу разобрать, кто едет, но, видимо, тарантас, тройка; вероятно, из усадьбы господской кто.