В 1975 году, после публикации «Чонкина» за рубежом, Войнович был вызван для беседы в КГБ, где ему предложили издаваться в СССР. Далее, для обсуждения условий снятия запрета на издание отдельных его работ его пригласили на вторую встречу — на этот раз в номере 408 гостиницы «Метрополь». Там писатель был отравлен психотропным препаратом[17], что имело серьёзные последствия, после этого долгое время он плохо себя чувствовал, это сказалось на его работе над продолжением «Чонкина». После данного инцидента Войнович написал открытое письмо Андропову, ряд обращений в зарубежные СМИ и позднее описал этот эпизод в повести Дело № 34840
Я давно заметил, что человек, начинающий вопрос словами «правда ли», почти всегда предвкушает согласие и бывает разочарован ответом противоположного свойства. Так была разочарована однажды французская журналистка. Она спросила меня: «Правда ли, вы пишете всегда только о том, что случилось с вами лично?» – и занесла ручку над блокнотом, чтобы записать мой утвердительный ответ. И была неприятно удивлена, услышав ответ: «Нет, неправда».
На самом деле я всегда считал, что по-настоящему художественным может считаться только литературное произведение на вымысле. Где воображенные автором герои действуют в придуманных им обстоятельствах. Это, может быть, странно, но ни один из реально существовавших людей, каким бы ярким он ни был в жизни, будучи описан в литературе, не может сравниться с вымышленными персонажами вроде, например, Дон Кихота, мадам Бовари, Швейка, Обломова, Плюшкина или Коробочки. Свои собственные честолюбивые планы и надежды в литературе я всегда связывал с сюжетами, основанными только на вымысле, и вполне вероятно, что вообще никогда не склонился бы ни к какой документалистике, живи я в другом обществе, при другом политическом строе. Но с самого начала моей литературной карьеры государство в лице своих разного калибра функционеров стало вмешиваться в мою жизнь, мешало работать, прерывало исполнение замыслов, предъявляло мне бессмысленные и совершенно неисполнимые требования и временами делало мою работу и жизнь невозможной. В конце концов, защищаясь от всех этих интервентов в мою душу, я как бы сказал им мысленно: ну хорошо, вы не даете мне описывать вымышленных героев в вымышленной реальности, давайте я буду описывать вас и такими, как вы есть. Я вам покажу, что писатель не столь безобидное существо, как вам кажется. Я вам преподам такой урок, какой вы никогда не забудете. Так родилась «Иванькиада». Может быть, именно эта работа стала первым толчком к возникновению замысла книги «Замысел», во всяком случае к замыслу общему она имеет самое прямое отношение. «Дело № 34840» было задумано как эпизод книги «Замысел». Она, собственно, и есть эпизод, может быть, несоразмерно разросшийся. Но несоразмерность разных частей не противоречит общему замыслу. Короче говоря (и об этом сказано выше), весь текст, помещенный под данной обложкой, это не сборник повестей, а единая книга – «Замысел». Содержание которой, как я и обещал когда-то, будет постепенно меняться по мере продолжения жизни автора и закончится вместе с ней. А теперь – за дело. За Дело № 34840
Владимир Войнович
01_Введение в тему
02_Манциг цванциг
03_Есть желание встретиться
04_Со штатом охранников и овчарок
05_Засушил сухари
06_Иван Чонкин и Никита Струве
07_«Давайте издаваться здесь»
08_«За шапку он оставить рад…»
09_Гостиница «Метрополь»
10_После «Метрополя»
11_Доктор Аркадий Новиков
12_Андрей Амальрик любил денежки
13_Это уж слишком и очень смешно
14_Тот, который во мне не сидит
15_Убийство туриста В Нью-Йорке
16_Молчание – золото
17_Резолюция президента
18_Семнадцать лет спустя на том же месте
19_Непоследовательный Сергеев
20_Хочешь, я расскажу тебе про свою семью?
21_Нам показалось
22_Чаепитие на Лубянке
23_Глаза, глаза, везде глаза
24_Лицо жар-птицы
25_Под влиянием мнительности
26_В связи с тем, что скатился
27_Чужие дети растут быстро
28_Лапшу на уши
29_Убийство Богатырева
30_Последний разговор с Серегой
31_Все общество было отравлено
32_Послесловие
