Третья часть «Внедромана» – это когда советская мораль хрустит под каблуком молодого тела с олигархическим сознанием. Социализм поставлен на паузу, кнопка «rec» нажата, и пошло-поехало: цирк вместо алтаря, киностудия вместо исповеди, посольство африканской страны – VIP-ложа для премьеры соблазна. Историческое событие превращается в реалити-шоу с кастингом на революцию: ордена выдают за страсть, лозунги – за прелюдии. Секретарь ЦК Смирнов уже не цензор, а режиссёр спецэффектов: «Меньше пафоса, больше плотских откровений!» Камера – как трибунал эпохи: кто не любит, тот вычеркнут. Шереметьево шепчет «Пронесло», Париж пахнет круассанами и отменённой цензурой, а капуста из ангара превращается в кино про то, как СССР сам себя соблазнил. Смешно, стыдно, жарко – как и положено на премьере, где билеты выдают по партбилету и списку грехов.

Третья часть «Внедромана» – это когда советская мораль хрустит под каблуком молодого тела с олигархическим сознанием. Социализм поставлен на паузу, кнопка «rec» нажата, и пошло-поехало: цирк вместо алтаря, киностудия вместо исповеди, посольство африканской страны – VIP-ложа для премьеры соблазна. Историческое событие превращается в реалити-шоу с кастингом на революцию: ордена выдают за страсть, лозунги – за прелюдии. Секретарь ЦК Смирнов уже не цензор, а режиссёр спецэффектов: «Меньше пафоса, больше плотских откровений!» Камера – как трибунал эпохи: кто не любит, тот вычеркнут. Шереметьево шепчет «Пронесло», Париж пахнет круассанами и отменённой цензурой, а капуста из ангара превращается в кино про то, как СССР сам себя соблазнил. Смешно, стыдно, жарко – как и положено на премьере, где билеты выдают по партбилету и списку грехов.